Как хотели украсть Ленина. Крах одного заговора
В 20-х числах 1918 года Чрезвычайной Комиссией по охране города Петрограда были получены сведения, что существует организация, задавшаяся целью увезти товарища Ленина из Петрограда в качестве заложника. К этому же времени было установлено, что за некоторыми автомобилями в Петрограде следят какие-то лица. Несколько раньше было арестовано несколько лиц, и среди них один шофер, пытавшийся записывать номера автомобилей, выезжающих из Смольного, а к латышскому караулу у Смольного обращались лица, которые интересовались выезжающими из Смольного. Эти лица нередко задавали вопросы караульным, — «кто это уехал».
Все эти сведения, доставленные в Чрезвычайную комиссию по охране города Петрограда, заставили принять некоторые предосторожности.
По подтверждении некоторых данных, в ночь с 21 на 22 января, были произведены одновременно аресты нескольких членов союза георгиевских кавалеров.
Главное действующее лицо — председатель союза георгиевских кавалеров Осминин не был захвачен при этих арестах. Чрезвычайная Комиссия по охране Петрограда поручила комиссарам Комиссии и рабочим различных районов Петрограда, ответственным перед партией, отыскать Осминина.
Утром, когда в союзе георгиевских кавалеров должен был собраться комитет или собрание особой группы, латышские стрелки обходным движением окружили район дома и немедленно арестовали всех присутствующих. Среди них оказался Осминин и еще другие лица, нужные для следствия, а в помещении культпросвета этого клуба были найдены совсем готовые бомбы, ручные гранаты и несколько винтовок со штыками.
Все арестованные были доставлены в Смольный, на допрос. На предварительному дознании выяснилось, что в квартире Саловой, Осмининым и Ушаковым вырабатывался план увоза Ленина из Петрограда. Исходной мыслью для этого плана было, наверное, то запоздалое для нынешнего времени наблюдение, что будто Ленин часто приезжает ночью на квартиру Бонч-Бруевича на Херсонскую улицу, дом № 5, близ Перекупного переулка.
Осминин находящийся в интимной связи с Саловой, требовал, чтобы она приняла к себе в лавку в качестве приказчика одного солдата, который должен установить часы приезда и отъезда товарища Ленина. Установлено, что Салова отказалась принять к себе на жительство такого приказчика, потому что при ее малой торговле он ей был не нужен. Тогда Осминин стал требовать, чтобы она познакомилась с прислугой Бонч-Бруевича и чтобы она узнала, когда Ленин бывает в этом доме. Салова и в этом отказала ему. Тогда тот солдат, которому было поручено следить за приездом и отъездом Ленина, хотел поступить в дворники, где жил Бонч-Бруевич. Так как это ему не удалось, он стал следить за квартирой Бонч-Бруевича.
По признанию этого солдата —кавалера георгиевского ордена Спиридонова, за то, что он поможет захватить Ленина живьем или убьет его и Бонч-Бруевича, ему обещано 20 000 рублей. В последнюю минуту, когда было, по его словам, много выслежено, в нем заговорила совесть и он пришел на квартиру Бонч-Бруевича и подал записку, что хочет видеть его, и назначил, что придет на другой день в 10 часов вечера. Но так как Бонч-Бруевич почти никогда не бывает дома, ему отказали и отправили в Смольный и сказали, что по всем делам он принимает временно там.
В Смольном он дал показания, значительно помогшие расследованию. Осминин, Ушаков и Некрасов заявили, что они сочувствуют партии эсеров центра.
После восстания 24—25 октября они вошли в сношения с комитетом Спасения Родины и Революции, по заявлению Осминина, этот комитет обращался к ним, георгиевским кавалерам, с просьбой поддержать их во время выступления на защиту Учредительного Собрания, и они им не отказали. Им обещано было дать компенсацию и устройство большой газеты.
На вопрос, зачем они хотели увезти Ленина, а по показанию Спиридонова — убить, Ушаков ответил, что они были убеждены, что убийство Кокошкина и Шингарева (вожди кадетской партии, убитые во время Октябрьских событий) было произведено по приказу из Смольного и они хотели получить заложника, чтобы прекратить кровопролитие.
Когда им было указано, что следствие по делу убийства Кокошкина и Шингарева было начато сейчас же по получении первых сведений и что Ленин лично распорядился принять самые экстренные меры к раскрытию преступления, то Ушаков развел руками и заявил, что он теперь понимает, как он заблуждался и что революция в Германии совершено оправдывает в его глазах политику большевиков и т. д., и т. д.
Так кончилась крахом одна из многих попыток обезглавить революцию в те годы особо напряженной, особо — тяжелой борьбы.
Журнал «Смена», № 1, 1925 год.