Письмо Александра Вертинского из Китая

Письмо Александра Вертинского из Китая
Л.В. Арнольдову. Шанхай
Тяньзин, 26 ноября 1936 г.

Мой дорогой друг,

У меня сегодня скверно на душе, и я решил написать вам, потому что вы единственный человек в этой желтой стране, с которым я могу разговаривать и который меня понимает. У меня завелись в душе вши. Это от поездки, от вагонов, людей, городов… От всей этой запаршивелой эмиграции… От Харбина… От грязных отелей, скучных людей… затхлых суждений и взглядов… лицемерия… пошлости. И все мне кажется, что я еду в теплушке в большевицкое время и что у меня тиф и что идет эвакуация… Собственно в переводе эвакуация – значит – “вывоз”, “спасение барахла”… И вот я тоже завшивевший спасаю свое “художественное” барахлишко – мотаюсь по станциям и проклинаю усталый паровоз… Господи, почему нельзя быть птицей. Почему нельзя прилепиться к трубе этого парохода что стоит в порту и уехать в

Золотой Египет
Голубой Бейрут…

Почему надо разговаривать с зубными врачами, улыбаться председателю Европейской общины, – есть селедку… петь о стеклянных птицах – деревянным сердцем и ломать от злости и отчаянья зубочистки. Воистину какая нищая юдоль. Интересно чтобы делали, например, Блок и Гейне если бы их ежедневно заставляли чистить нужник. А я приблизительно делаю это

“Глаголом жгу сердца людей”.
Или точнее: чищу… сортиры.
Эмиграция это не правый берег… Левый это СССР

А эмиграция это не кто оторвались от левого берега и правого не нашли, – не доплыли до него.

Большой плот на реке жизни нагруженный барахлом, беженцами и старыми календарями 1900-х годов.

Не открыть ли мне бакалейную лавочку.
Не пойти ли мне в сутенеры
А была Европа… Париж…
Единственное, что у меня осталось от Франции – маленькая иконка Святой Терезы; я нашел ее среди запонок и пуговиц.
Нищ и наг человек.
Сегодня метет мокрый снег.
Я представляю себе собственную могилу на каком-нибудь местном кладбище. Ржавые венки из жести… Жидкая ограда… Ветер. На ленте будет написано “Незабвенному и т.д.” – а потом как у Чехова – от дождя и ветра частица “не” – стерлась и осталось “Забвенному Александру Николаевичу Вертинскому”…
И Чехов удивительно тонко и горько говорит… Время стерло человеческую ложь. Да… Ну прощайте дорогой, скоро увидимся.

А. ВЕРТИНСКИЙ