Письмо Александра Родченко Варваре Степановой из Парижа, 23 апреля 1925 год

Был сегодня вечером в одном из цирков, всего их четыре. Смотрел знаменитых Фрателлини, особенного ничего нет, но, конечно, мастера. Особенно меня поразило другое, это особая любовь к ним публики и, самое главное, их уборная, которая с одной стороны — открытая дверь, сквозь которую все смотрят внутрь, и окно, сквозь которое можно видеть, а у них пять комнат и это целый музей вещей, фото, рисунков и т. д.

Был на выставке «Салон Независимых» — такая ерунда и бездарность. Французы, действительно, совершенно выдохлись. Тысяча холстов — и все чепуха, прямо провинция, я даже не ожидал. Действительно, после Пикассо, Брака и Леже пусто, ничего нет. Пыхтят, беспредметность, наши русские, привезя из Москвы, и они лучше других, но постепенно опускаются под розовый вкус, и им приходит конец.

Меня познакомил Рабинович с Дусбургом — левый архитектор. Но ничего нет толку, так как он не не знает по-русски, а я по-французски, посмотрели друг на друга и разошлись. Все почему-то страшно рассматривают особенно нес, то есть людей в павильоне; их, вероятно интересует, какие такие большевики.

Ну, пока, целую всех. Анти.

Из книги «В Париже. Из писем домой».


 

В 1925 году Родченко был отправлен в Париж для оформления советского павильона, на Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств. Ле Корбюзье говорил, что советский павильон — это единственный павильон, на который стоит смотреть.