Дело о двух дворниках-хулиганах

Криминальная хроника на страницах периодики 1920-х годов
 

Силантий и Терентий

Даже не разберешь — где кончается один и начинается другой… Три года жизни бок-о-бок в тесной дворницкой, на общей постели, с общим чай-сахаром сделали их похожими друг на друга. Два дюжих добродушных медведя. Два близнеца — дворника. Два друга — водой не разольешь, метлой не разгонишь! На ночное дежурство — и то случалось вместе выходили: скушно, ведь врозь-то. Силантий без Терентия, а Терентий без Силантия.

Вместе-же и в суд угодили…

— Расскажите, как было дело?

Дворники переглянулись — и Терентий, видимо более речистый, робко начал:

— Приятель ко мне из деревни приехал, долг отдал, 10 руб. Ну, мы с Силантием и постановили: «пропить!».

— Пропить… — унылым эхом откликается Силантий.

— Ну, выпили, честь—честью! И пошли допивать в пивную. А дальше что было — в точности не помним.

— Не помним… — сокрушенно вздохнул Силантий.

— Вспоминается нам только, что будто мы значит, в пивной на кого-то очень обижались. А потом — проснулся я, гляжу светает, надо, — думаю, — пойти Силантия сменить. Гляжу — а Силантий — вот он! И оба мы, значит, не у себя в дворницкой, а стыдно даже сказать — в милиции.

Свидетель — официант из пивной, восстанавливает недостающее звено в повести двух неразлучных дворников.

— Ввалились это они в пивную — и дюжину требуют. А мы же видим: люди, можно сказать на последней границе общественной безопасности! Простите, говорю, даже бутылочки не принесу... Как это они зарычат, как подымутся — словно медведи на дыбы! Пока звали милиционера — они 9 стекол высадили и буфет изувечили.

— Так было дело? Признаетесь?

— Да уж чего — уж?! — берет слово огорченный Силантий. Раз хорошие люди говорят — должно, что так. Сами-то мы не помним. А тольки — признаем, конечно! Мы на другой же день признали. Как управдомша зачала кричать на нас да стыдить:

— Идите, — говорит, —у пивной прощения просить — мы сразу-же и пошли. Покаялись и стекла, которые от нас пострадавшие, вставили —80 р. отдали. Такой то-ись, убыток нам вышел!

Управдом — пожилая, верно из учительниц, в необъятных валенках и с прыгающим пенсне, подтверждает немедленное и полное раскаяние своих дворников:

— Я им сказала : — это некорректно! Немедленно извинитесь! —и они тотчас-же послушались. И вообще — это очень тихие, работящие люди. Три года — четвертый они у нас служат — и никогда никаких недоразумений. Не знаю, что с ними в тот день случилось? Простите их, если возможно!

— Уж простите их, — присоединяется к управдомшиной просьбе официант — и покаяние они принесли, и стекла вставили. Правда, и меня самого малость тряхнули —ну, да чего уж! Раз, люди себя не помнили — чего-ж мне то зло помнить? Простите!

Вместо последнего слова, Терентий шумно сморкается, и Силантий утирает набежавшую слезу.

А через полчаса, Терентий и Силантий в коридоре суда виновато переминались с ноги на ногу перед маленькой яро наскакивающей управдомшей и на перебой гудели ласково и весело:

— Да што вы!.. Да Ксень — Ивановна!.. Да разрази нас на месте, ежели когда еще... Да ни в жисть! Уж теперь мы — во!... Верно, Силантий?

***

В. Холодковский. Публикуется по журналу «Суд идёт», № 11 за 1926 год.

Из собрания МИРА коллекция