Дело гробокопателей

Криминальная хроника на страницах периодики 1920-х годов

«Мёртвый, мирно в гробе спи!
Жизнью пользуйся, живущий!»
 

1.

Так думал, вероятно, в мае 1925 года Егоров, хотя никогда и не читал сочинений Жуковского.

Почему не читал? А потому, что Егоров вырос на панели большого города, c ранних лет скитался по ночлежкам, имел несколько судимостей за кражу...

Он был вор - рецидивист. И вел свою особенную беспокойную жизнь.

С каждым днем все больше убеждался он в одном: трудно украсть у живых людей. Сейчас же неприятности, милиция, розыски... Не лучше если попробовать «счастье» у мертвецов, на кладбище? Там «потерпевший» и слова не скажет...

Он поделился своими планами с приятелем.

***

Митрофаньевское кладбище. Ночь. Покосившиеся памятники. Жуткая тишина.

Какие-то две фигуры бесшумно приближаются к старому склепу. Подошли. Нагнулись.

При свете луны сверкнул топор. Легкий, толчок — и ветхие дверцы склепа растворились настежь. Показался угол цинкового гроба.

Двадцать с лишним лет назад (об этом охотно расскажет бессменный смотритель кладбища) опустили в землю все, что осталось от отставного майора Шмидта. Облеченный в парадный мундир, он важно лежал в своем пятипудовом цинковом гробу, пока его отпевали и дома, и в церкви, и на кладбище. Еще до сих пор какая-то древняя старушка изредка приходит на его могилу… Это дочь навещает отца.

***

Цинковый гроб майора Шмидта манил к себе Егорова. Ведь на Обводном за цинк меньше синенькой не дадут... Егоров приступил к работе. Приятель помогал ему.

Истлевший труп майора быстро покинул свое последнее пристанище. Его небрежно, кинули в угол склепа, слегка завалили высохшими венками. Гроб вытащили вон и стали рубить на куски.

Глухие удары понеслись. в тишине и — погубили все предприятие.

Кладбищенский сторож случайно не спал. Он услышал какие-то странные звуки и разбудил другого сторожа. Они довольно скоро дошли до склепа майора Шмидта и перед их: изумленными очами предстала вся картина: взломанный склеп, выброшенный труп, изрубленный гроб и два мешка, наполовину наполненные цинком.

Егорова и его товарища отправили в милицию.

В дежурной камере Народного Суда Егорова приговорили к одному году лишения свободы со строгой изоляцией. Приятеля по малолетству направили в комиссию для несовершеннолетних. Судили обоих по ст. 180, п. «б», т.е. за кражу с применением орудий или инструментов.
 

2.

В дежурной камере как-то был такой любопытный случай.

Три студента-медика никак не могли добыть себе в институте конечностей для анатомических занятий. Они и к профессору обращались, и сторожей просили, — ничего не помогало. Студенты были из рабфака, и профессор не очень внимательно их слушал, а сторожа легко доставали трупы только для «маменькиных сынков», наполнявших тогда институт... Всесильные «чаевые» делали свое дело.

Студенты приходили в отчаяние.

— Даешь труп? Нам только конечности нужны, — осаждали они сторожа.

— Да где я тебе их возьму?

— Как где? Мало у тебя в анатомическом покое народу валяется.

— Так то же все не бездомные... У них у всех родня есть. Вот как придут, да увидят, что их там сына или брата распотрошили, ого, тогда хлопот и не оберешься, — объяснял сторож. — Вот, коли бездомный бы какой нашелся...

Студенты имели серьезные основания не доверять словоохотливому сторожу. Они стали следить, кого именно хоронят и кто хоронит…

Через несколько дней они заметили, что сторож отвез на кладбище труп. Отвез один, без провожатых. Они поспешили ночью на кладбище, вырыли мертвеца и отрезали у него руки и ноги.  Так они добыли себе конечности для своих работ по анатомии.

Сторож отомстил, студентам за их изобретательность. Он сообразил, откуда у студентов конечности, донес в милицию и — заварилась история.

Народный судья, однако, прекратил дело. Он не нашел в нем состава преступления. Студентам ничего не нужно было, кроме научных знаний. Путь их приобретения, возможно, и был необычен. Но был ли он преступен?
 

3.

Да вот недавно в Томске на кладбище тоже оказалась разрытой одна могила.

Только за день до этого похоронили мертвеца в рубахе, кальсонах и саване. А на завтра он лежал совершенно голый. Но недалеко от кладбища милиция задержала какого-то гражданина с лопатой и киркой. У него же оказались в мешке и вещи мертвеца.

Гражданин был предан суду.

***

Все эти дела возбуждают один и тот же вопрос:

— По какой статье судить «гробокопателя»?

Если нет прямой статьи, то какую статью применить из Уголовного Кодекса, — хотя бы по аналогии?

В томской печати наметились три точки зрении для решения «загадки».

Тем, кто считал, что это кража, говорили:

— Кто же является хозяином украденного? Мертвец? Ведь он же не имеет никакой гражданской правоспособности. Родственники? Они вещами покойника свободно распоряжаться не могут. Если бы им вдруг захотелось переодеть покойника или переменить его гроб, они без разрешения административных властей сделать этого не могут. Стало быть у них нет главной части права собственности: права распоряжаться имуществом.

***

Тем, которые совершенно серьезно утверждали, что это — мародерство, резонно доказывали:

— Во-первых, никакой боевой обстановки на кладбище нет. Напротив, здесь мирно покоятся граждане, которые, может быть, и пули никогда не видали.

Во-вторых, как же быть с теми, которые умерли естественной смертью, а не были убиты. А, в-третьих, раненых же на кладбище нет. Есть только мертвые...

Нашлись в Томске и такие, которые видели в разрытии могил не более, как нарушение санитарных правил.

Им довольно ехидно возражали:

— Я вот, как же быть тогда, когда покойник умер от старости, а не от оспы? Или от разрыва сердца, а не от холеры? От паралича, а не от сыпного тифа? Ведь он же тогда совершенно не опасен в санитарном отношении. Да если и умер-то он лет десять-двадцать тому назад.

Так все три «разгадки» и не разрешили «кладбищенской загадки».

***

Позвольте предложить четвертую. Но не разгадку, а мнение. И только для того, чтобы другие судебные работники (криминалисты и цивилисты) тоже высказались, если их заинтересовала самая «загадка».

Я думаю так:

— За что должны мы наказывать «гробокопателя»? Чем в этих всех случаях нарушается публичный, государственный интерес? Разве сущность всех этих правонарушений на кладбищах — и Митрофаньевском, и Томском, их, так сказать, удельный вес заключается в том, что разрублен гроб или унесены рубаха и кальсоны? Кому они нужны, раз их закопали в землю? И по-моему, здесь все дело только в том, что нанесено известное оскорбление общественному чувству почитания могил вообще. Разве разрытие совершенно чужой могилы нас как-то не задевает?

И я бы предложил карать «гробокопателя» по ст. 176 Угол. Код. За хулиганство, т.-е. за озорные, сопряженные с явным неуважением к обществу действия. Центр тяжести этой статьи заключается именно в проявленном неуважении к обществу. Когда еще в 1922 году III сессия ВЦИК обсуждала вопрос о хулиганстве, то в прениях эта сторона особенно подчеркивалась. Там хулиганство рассматривалось, как нарушение чувства необходимого покоя, который может для себя требовать каждый гражданин.

И хулигану — гробокопателю принудительными работами, а то и трехмесячным лишением, свободы можно внушить уважение к могилам, которые не безразличны членам общества или всему обществу.

О. Дессин

***

Публикуется по журналу «Суд идёт», № 17 за 1925 год.

Из собрания МИРА коллекция