«Сон фабзайчика или как я был директором». И. Варфоломеев

— Ивана Пятрова в фабзавуч запишите, — так рекомендовал себя тринадцатилетний мальчонка Ванька, когда он поступал в школу фабрично-заводского ученичества.

Так его и прозвали — «Иван Пятров» да «Иван Пятров».

Пятнадцатилетний Иван Пятров в рваном пиджачишке, в сапогах с отцовской ноги тащился вечером домой. Он очень устал, и его немудрящее по весу туловище на заплетавшихся ногах едва тащилось вверх по лестнице на четвертый этаж.

Отворив дверь каморки, он первым долгом бросил косой взгляд на полку и из-под узорчатой занавески извлек горшок с «пустыми» щами.

Обед Ивану Пятрову показался вкусным, потому что он не ел с самого раннего утра и измаялся как водовозная лошадь. Сегодня он с инструктором разбирал ткацкий станок и получил задание на завтра собрать его. Щи скоро «благотворно» подействовали на Ивана Пятрова, и он начал рассуждать вслух.

— Станок соберу, буду учиться заправке. Заправку сделаю, буду ходить запасным подмастерьем. — А потом Иван Пятров потянулся, раскрыл широкий рот, едва выговаривая — на-а-то-ом спе-а-ца-а-листом бу-у-ду, — и полез под лоскутное одеяло.

Вдруг жжжж... трах... трах.

— Ай, чорт возьми! И что это за ремень? Скидается да и на. Ты его, а он тебя... А гонки?! И почему это они все с погонялки сваливаются?.. Тьфу, чорт возьми!.. Шесть шестерней почему-то лишних оказалось. А мастер сказал, чтоб каждый винтик на своем месте был...

Иван Пятров примерил одну, другую, третью, ни одна не подходит к единственно оставшемуся свободным месту, выругался, сплюнул и начал сборку снова.

Отец Ивана Пятрова только что пришел с вечерней смены, посмотрел на стонущего в кровати сына, ощупал его голову — она была с повышенной температурой. Одел его другим одеялом и начал заниматься починкой старой обуви для своей семьи.

А в это время в голове Ивана Пятрова новые мысли.

«Здорово досталось, а все-таки станок собрал, хоть мастер и посмеялся, когда я к нему с жалобой пришел, должно быть, мне лишние шестерни подложили... но все-таки сделал... — Теперь я уже хожу в запасных, ко мне ткачихи одна за другой идут: — Ваня, голубчик, поди, посмотри, шпарутка што-то развинтилась, полотно морщится, челнок заминает... — А как на меня смотрели девушки, когда я шел с ключами по широкому коридору... Но я тоже хитрый... ноль внимания... потому неудобно... на деле нахожусь...

И я был прав... Митьке Звонкову мастер как раз за это самое выговор дал, а мне только сказал, чтоб я грязными руками полотно не пачкал, и ушел...»

Дверь каморки отворилась, раздался зычный голос Митьки Звонкова:

— Ванька! Идем в футбол играть!

Отец Ваньки погрозил в сторону Митьки шершавой рукой, в которой было крепко сжато голенище старого сапога. Митька, затянув звонким голосом «Яблочко», отправился вдоль коридора. От падения мяча разносились удары, как из звонкой бочки, когда по ней ударяют чем-либо тяжелым.

Иван Пятров перевернулся на другой бок, на минуту открыл глаза; до его слуха дошли удары мяча, возбудившие у Ивана Пятрова новые представления. Он поежился, потянулся и снова с головой улез под лоскутное одеяло.

«Сборка станка, заправка основ, ремонт, все это для меня пустяки. А вот ты теперь докажи, как вот этим самым молотком, что так звонко бьет по этому куску, стали, в этой самой мастерской сделаешь новую часть к «револьверному» станку... вот тебе тогда все скажут: «Действительно ты, Иван Пятров, квалифицированный рабочий... что ни на есть первый сорт...

И Иван Пятров начал доказывать: руки засучил по локоть, взял циркуль, составил чертеж и пошел, и пошел... Семь ручьев пота с него слилось, а до конца еще долго. Один раз носил примеривать... не точно подогнал, два раза подпиливал и только на третий убедился, что в самый раз. Засмеялся Иван Пятров во всю мочь, обрадовался и как гаркнет: «браво! браво! Иван Пятров, квалифицированый рабочий! Теперь куда хошь и что хошь сделаю! Ура! Фабзавуч кончил!»

Заботливая рука матери два раза прошлась по его кудластой голове. Он было встал, но усталость была так велика, что несмотря на слова отца:

«Чего ты там разорался, аль бесишься?» — Иван Пятров остался в прежнем состоянии.

Видит он другую фабрику, оборудование старое, рабочие отсталые. А себя директором.

«И чорт меня догадал согласиться в тресте на заведывание этой дырой! Ни сырья, ни вспомогательных не хватает. А на днях подмастерья гулом привалили в кабинет, говорят: «Иван Петрович, как хошь, а работать за эту ставку отказываемся... трудно... жить не в моготу»... И знаю, что верно говорят, да сделать ничего нельзя... бедноваты мы еще... вот на ремонт все ухлопали... И повел я их на стройку.

Показываю: — смотрите, что здесь делается, все гнилье новым заменяется, машин новых ждем, за хлопок денег много вложили вперед, новые бетонные крыши «шеды» строим... мочить вас, братцы, уж больше не будет... паровые новые ставим, а то с такими топлива идет еще на две таких же фабрики хватит.

Трест нас считает лучшей фабрикой и оборудовать начал. Я вот план и чертежи с проектами здесь все при себе имею... Вот здесь будет и новый корпус, новые автоматические станки будут в нем стоять... Здесь будет шлихтовальная... Да. да, братцы, здесь же прямо в ткацком будет стоять шлихтовальня, ремизная, бердовная, а здесь, еще подальше, ваша ремонтировочная... Кончили вы на коленке работать».

И кажется Ивану Пятрову, что подмастерьи давно забыли про цель своего посещения и не нарадуются на своего пролетарского директора, а один даже не вытерпел, да так крепко по-братски пожал руку Ивану Пятрову, что тот закричал во всю мочь и... проснулся. Оказывается, то лез на кровать отец Ивана Пятрова и наступил ему на брюхо.

Было поздно. Иван Пятров слез с кровати, его охватил озноб, он был сильно вспотевши, и его охватывал холодный августовский ветер, врывавшийся в окно. Иван Пятров затворил окно, слез с подоконника, приложил одну руку к виску, другую к тому самому месту, где от страха екало сердце, и как бы в кошмаре простонал.

—У-х! Ну и сон! Ну и тяжелый же это путь!.. Только во сне посмотрел и то устал и выбился из сил, а как же взаправду-то придется работать?

Он зажег керосиновую лампу, достал популярный учебник «Детали машин» и принялся рассматривать части ткацкого станка системы «Добби».

***

И. Варфоломеев. Публикуется по книге «На производстве. Новый быт рабочей молодёжи», 1925 года.

Из собрания МИРА коллекция