Траурный полёт

Текст: Маврикий Слепнёв
Фото: автора и Комаровского
Публикуется по журналу «30 дней», № 7 за 1930 год. МИРА коллекция

***

Пароход «Ставрополь», затёртый льдами

В конце прошлого года застряли во льдах у мыса Северного два парохода: один американский, другой советский.

Правительство Соединенных Штатов послало на помощь пассажирам своего парохода одного из лучших пилотов Америки — командира американской антарктической экспедиции полковника Эйельсона. Советское правительство тоже послало на север известных летчиков: М. Слепнев и В. Галышева. Но им пришлось заниматься не только перевозкой плененных льдами пассажиров: полковник Эйельсон, сделав один удачный перелет с мыса Сеьерного на Аляску, при повторном перелете пропал без вести, и надо было организовать поиски. В своем очерке М. Слепнев рассказывает о поисках трупа Эйельсона.

***

Как израненный белый медведь возвращается в свое логово, так пробирался в свою бухту, во Владивосток, «старый» «Ставрополь» из далекого колымского рейса.

Штурманы уже обводили курсовую черту в обход мыса Северного, который утром должен был замаячить с правого борта; пассажиры, как и полагается всем пассажирам, прожившим по два года на Колыме, хотели скорее доехать, и все бы шло хорошо, если бы не донесение помощника, доложившего капитану, что «впереди паковый».

Зазвенел телеграф в машинное, быстрее замахали лопатами кочегары, и полетела со стола посуда в кают-компании; судно принимало прямыми ударами своих врагов — желтые, упрямые, как сам Север, многогодовалые льдины.

Остатки самолёта полковника Эйельсона

Показался неприветливый и суровый мыс Северный.

«Ставрополь», несмотря на то, что машинам был дан полный ход, шел все медленнее, пока не влез носом сажени на две на огромную льдину и не остановился совсем.

И почудилась капитану зимовка... Девять месяцев стоянки. Недостаток свежего мяса и много, много других скучных вещей. Все бодрились, вылезали на льдины, снимались в различных геройских позах и надеялись на ветер с юга, который отгонит или разредит льды.

Пронеслась по разводью, гулко стукая своим дизелем, американская шхуна «Нанук» и тоже, упершись носом в лед, стала.

В октябре, когда уже все примирились с зимовкой, владелец «Нанука», мистер Свенсон, со своей дочерью Мэриан пришел навестить «Ставрополь». Свенсон сказал, что у мисс Мэриан пропадает год в колледже, что он не может терпеть убытка и должен продать пушнину в этом году и что он уже сговорился с «Аляской Аэрвайс» о вывозе пушнины на аэропланах.

Пересечение пунктиров указывает место, где был найден первый труп

Это сообщение произвело впечатление разорвавшейся бомбы.

Если можно вывезти пушнину, то можно увезти и людей с этого проклятого места, можно через месяц быть дома. Есть средство!

Пассажиры «Ставрополя» — их было 30 человек — ожили, снова стали отмечать крестиками дни в календаре, снова стали выходить на колку льда, а матрос Садкин снова стал рассказывать в сотый раз, что он был в «императорском отеле в Иокагаме».

Пищали «марконики» на обоих суднах, где-то совещались комиссии, где-то писались очень тонкие и вежливые ноты, и где-то готовились к экспедиции пилоты. На «Ставрополе» и «Нануке» ждали.

Наконец пришло распоряжение.

«Сэр! Советское правительство не встречает препятствий, чтобы аэропланы Соединенных Штатов сделали 18 рейсов над территорией Союза Советских Социалистических Республик от мыса Дежнева до мыса Северного и обратно. Примите и т. д.» «Пилоту Слепневу. Вам надлежит погрузить аэропланы на ледорез Литке и, дойдя на нем до бухты «Провидение» на Чукотском полуострове, приступить к летной работе по вывозу пассажиров застрявшего у мыса Северного парохода «Ставрополь». В случае изменения обстановки поступать по-своему усмотрению, преследуя общее задание экспедиции. В ваше распоряжение назначаются...»

И прилетел с Аляски, полковник Эйельсон за пушниной с «Нанука». Подковник Эйельсон, командир антарктической экспедиции, взял четырех человек и полтонны пушнины и улетел на Аляску.

Лётчик Слепнёв на Гавайских островах во время торжеств

Свенсон платит три доллара за фунт груза.

Полковник Эйельсон вылетел 10-го ноября второй раз к мысу Северному, но туда не прибыл.

Начались поиски.

Чтобы избежать излишних полетов и сберечь горючее, работ у экспедиций — и американской и советской — решили объединить.

Было получено от тройки разрешение рискнуть экипажем и одним тяжелым самолетом. Мы вылетели с мыса Северного, спустились через 150 км на заструги у места аварии.

Механик Фарих рыл под крылом самолета яму, ставшую затем нашим домом, а мы со студентом Дубравиным ходили по снежной равнине от торчавшего крыла разбитой машины к колесу, найденному за полкилометра, и «воссоздавали» момент аварии.

Через день пришли собаки с людьми, кирками, ледовыми пилами, мясными консервами; яму под крылом уширили, натянули палатку и заложили кубиками льда.

А потом мы стали копать. Копали при морозе 45°, копали по 10 часов подряд. Иногда, светлой от северного сияния ночью, кто-нибудь срывался с места, брал щуп и шел буравить какой-то днем замеченный, подозрительный бугор.

Через два дня в третий американцы привозили на легких аэропланах продукты.

Некоторые уверяли, что мы мучаемся зря, что Эйельсон жив и ушел на лыжах к чукчам.

***

Мы копали неделю, две, три.

Когда мы нашли масляный бак, стоявший в ногах у летчиков, то стали копать с еще большим ожесточением, и 13 февраля к вечеру матрос «Ставрополя» Джекопсон крикнул: «Нога!»

В беге по снегу чукчи непобедимы, но та скорость, с которой бросились охотники со всех номеров раскопок к месту, где лежал труп, превзошла даже рекорды Чукотки.

Несмотря на удовлетворение успешным выполнением задачи, найти труп было, конечно, очень тяжело. Все надежды на то, что летчики благополучно добрались до жилья чукчей, рухнули.

Стали очищать труп от снега, чтобы по документам и вещам в карманах определить, кто это — Эйельсон или Борланд. Из одного кармана выпала зажигалка; матрос чиркнул, и фитиль загорелся. Это было, пожалуй, самое сильное впечатление за все время розысков.

Покойник оказался Борландом. Мы завязали его в брезент и перенесли в самолет.

18 марта, на втором номере раскопок, в ста двадцати метрах от Борланда, нашли Эйельсона.

***

Американский желтый «Фердчальд» сделал над нами два красивых круга и пошел на посадку. Аэроплан коснулся заструг, подскочил и, снеся шасси и пропеллер, врезался грудью в снег. Все бросились к разбитой машине. Из нее вышел пилот, капитан Рид, и, даже не посмотрев на свое детище, отрапортовал, приложив рукавицу к шлему:

— По специальному заданию. Сел, чтобы вручить вам телеграмму из Вашингтона.

«Государственный Департамент сообщает Вам, что Государственный Департамент охотно соглашается, чтобы командор Слепнев и механик советского аэроплана сопровождали тела погибших до Фербенкса. Соединенных Штатов маршал (подпись)».

Проводы лётчика Слепнёва с Аляски сопровождались овациями по адресу СССР

Мы переночевали. Утром, три раза промерив дорожку для разбега, поднялись в воздух со страшным грузом, завернутым в серую парусину.

Бензин был на пределе. Стоял ясный морозный день. Над беспредельно белой равниной неслись две машины — желтая с американскими знаками и бывший когда-то серебряным, а теперь черный, ободранный, советский «Юнкерс».

«Юнкерс» нес черный траурный флаг, бурно полощущийся от струи винта.

На «Нануке» полоскались по ветру два флага: звездный-американский, и советский — с серпом и молотом.