На «Жемчужине»
Текст: Л.М.
Фото: Дмитрий Дебабов
Публикуется по журналу «Красная нива», № 26 за 1928 год. МИРА коллекция
***
Солнце, тишь, просторы…
«Жемчужина» ослепительно бела, — как и полагается жемчужине.
«Жемчужина» льнет к воде, — как полагается жемчужине.
«Жемчужина» — предмет мечтаний, страстных стремлений сладких воспоминаний — когда человек закрывает глаза и ему кажется, что он на год моложе собственной юности.
Так полагается жемчужине.
Небольшой десант под гармошку
И вместе с тем «Жемчужина» так мало стоит, как не стоит ни одна жемчужина.
— Семьдесят пять рублей.
За эти деньги вы погружаетесь в поезд и отправляетесь. Позади вас остается Казанский вокзал, обращенный пыльным каменным лицом на площадь, грохочущую грузным резонансом города. Вы сходите в Нижнем, и ступаете на белую грудь «Жемчужины» — плавучего дома отдыха, плавучей грезы, выкрашенной людьми в белую масляную краску. Она ожидает вас, грациозно прильнув к просмоленному боку дебаркадера. Приходит назначенный час, ревет гудок, гремит язык трапа, убираясь в пароходный рот — и прохладные волжские просторы вздыхают навстречу вам свежейшим речным ветром.
В прохладных водах Камы
Двенадцать дней длится сказка. Заглушенное ритмическое, утробное содрогание машин; извилистые лесистые берега Камы, плывущие навстречу, поворачиваясь на ходу; холодноватыми ночами тянет над водой дымком береговых деревень; а днем — днем сумасшедшее солнце, и только медные поручни горячей и ярче его; днем высокие облака, и только палубы плавучей грезы белее них.
Беседа в кают-кампании
Сто восемьдесят три человека, растворенных в июльской знойной истоме, заколдованные солнечными блестками на речной ряби, млеют и дремлют. И вот совершается чудесное: начинает выступать наружу, как пот на стакане холодной воды, вся усталость, вся серая жижа зимних будней, пропитавшая тело.
Душ Шарко на верхней палубе
Она собирается в капли и, щекоча, вытекает в речной простор. Широко раскрыв глаза, люди прислушиваются к самим себе.
Все напряженнее дышит тело, возрождаясь, расправляя плененные сосуды и нервы, — и люди начинают хлопать друг друга по спине и хохотать.
Назад в Москву. — С прибавкой в четыре кило!
Через двенадцать дней вы возвращаетесь. Желчный сослуживец, проводивший отпуск на даче, завистливо спрашивает вас, где были вы. А вы, отвечая, закрываете глаза, и вам чудится, что вы — на год моложе собственной юности.
